Впечатлительный Александров успел уже раз десять вообразить себя приговоренным к смерти, и волосы у него на голове порою холодели и
делались жесткими, как у ежа. Зато очень утешили и взбодрили его дух отрывки из статута ордена св. Георгия-победоносца, возглашенные тем же Лачиновым. Слушая их ушами и героическим сердцем, Александров брал в воображении редуты, заклепывал пушки, отнимал вражеские знамена, брал в плен генералов…
Неточные совпадения
Корсет она, однако ж, переменила. Прежде всего старый обветшал, а наконец, она сама потучнела, и тело
сделалось у нее грубое, словно хрящеватое. Но и тут она отказалась следовать моде и сделала себе корсет такой же высокий и
жесткий, как кираса.
Линючий рак тогда готов для насадки, когда можно с него и со всех его частей, даже с ножек, слупить осторожно старую
жесткую скорлупу; под нею останется тонкая, молодая кожица, и он
сделается так нежен и мягок, что самого огромного рака может заглотать и язь, и головль, и линь, у которого рот очень мал относительно его величины.
Аленушка начала смотреть и удивлялась все больше и больше. Божья Коровка расправила верхние
жесткие крылья и увеличилась вдвое, потом распустила тонкие, как паутина, нижние крылышки и
сделалась еще больше. Она росла на глазах у Аленушки, пока не превратилась в большую-большую, в такую большую, что Аленушка могла свободно сесть к ней на спинку, между красными крылышками. Это было очень удобно.
Какое-то внутреннее тяжелое горе, грустная жалоба побежденного бойца, печаль о несбывшихся надеждах юности, — вот характер большей части изданных ныне стихотворений г. Плещеева. С первого взгляда тут не представляется ничего необыкновенного: кто не был разочарован горьким опытом жизни, кто не сожалел о пылких мечтах юности? Это
сделалось даже обычною пошлою темою бездарных стихотворцев, к которым обращался еще Лермонтов с этими
жесткими стихами...
Русский социализм
делался менее эмоциональным и сентиментальным, более интеллектуально обоснованным и более
жестким.
Таня Берестова слушала внимательно и, видимо, сочувственно относилась к своей барышне, которой скоро суждено
сделаться из княжны княгиней. Она рассудительно высказывала свои мнения по тем или другим вопросам, которые задавала княжна, и спокойно обсуждала со своей госпожой ее будущую жизнь в Петербурге. Чего стоили ей эта рассудительность и это спокойствие, знала только ее
жесткая подушка, которую она по ночам кусала, задыхаясь от злобных слез.
В гостиной, огромной,
жесткой и неуютной комнате, освещенной ярче, чем это
делается в провинции в «порядочных» домах, сидел уже гость, когда Александр Ильич отдавал приказание насчет вина.